Разлив мазута в Черном море

22.12.2024, 22:14
В Черном море, в черной пене
Корреспондент “Ъ” вместе с волонтерами чистил пляж и отмывал птиц от мазута

В Краснодарском крае продолжается ликвидация последствий разлива мазута с двух танкеров, потерпевших крушение 15 декабря. Пляжи Анапы сильно загрязнены нефтепродуктами, убедился корреспондент “Ъ” Александр Черных; а местные жители спорят о перспективах летнего туристического сезона.
Корреспондент “Ъ” Александр Черных работает с утками

Корреспондент “Ъ” Александр Черных работает с утками

Фото: Александр Черных, Коммерсантъ

Корреспондент “Ъ” Александр Черных работает с утками

Фото: Александр Черных, Коммерсантъ

Когда утром подходишь к пляжу Анапы, уже издалека слышишь шум моря. И предвкушаешь, что скоро почувствуешь и его запах — запах йода, соли, водорослей и белой пены на мокром песке. Но через пару мгновений понимаешь: что-то не так. Вместо моря здесь воняет заброшенным заводским цехом — едкой смесью машинного масла, битума и черт знает какой еще химии. А когда выходишь на берег, то на глазах выступают слезы — и вовсе не от ветра. Весь пляж — в обе стороны до горизонта — загажен вязкой черной жидкостью. Как будто здесь начали класть асфальт, но бросили это дело на полпути. В ложбинах скопились целые лужи ядовитой дряни, а ближе к кромке прибоя она сливается в одну сплошную черную полосу. И такая же чернота колышется в волнах — вот он, настоящий ужас из глубин.

Это море болеет. Точнее, оно загублено.

В восемь утра по пляжу бродят несколько человек в белых комбинезонах и респираторах — очень похоже на съемки фильма-катастрофы. Чуть дальше стоят люди в обычной одежде, они разбирают какие-то коробки. Я подхожу к ним и спрашиваю, чем помочь.

— Волонтер? Отлично, бери защиту.

Костя, бородатый мужчина лет сорока, вытаскивает из коробки небольшой пакет. Я раскрываю его и достаю белый костюм. Он не кажется особенно прочным — что-то вроде бумажной пижамы.

— Без комбеза весь в мазуте перемажешься, а он с одежды не отстирывается,— объясняет Костя.— Вот еще респиратор и перчатки. Лопату возьмешь на берегу, там ребята покажут, что делать.

15 декабря в Керченском проливе потерпели крушение танкеры «Волгонефть-212» и «Волгонефть-239», перевозившие мазут. Один моряк погиб, капитанам судов предъявлено обвинение в нарушении правил безопасности движения и эксплуатации морского транспорта (ст. 263 УК РФ). По официальным данным, вытекшие нефтепродукты (их объем первоначально оценили в 3 тыс. тонн) загрязнили 54 км берега. 16 декабря жители Анапы и соседних поселков начали публиковать фотографии залитых мазутом пляжей. 17 декабря в городе ввели режим ЧС. Экстренные службы и волонтеры очищают береговую линию; местные активисты во главе с председателем рабочей группы по экологии совета по правам человека при губернаторе Евгением Витишко организовали службу спасения птиц и животных, попавших в мазут. Президент Владимир Путин на прямой линии 19 декабря назвал разлив нефтепродуктов «экологической бедой». Губернатор Краснодарского края Вениамин Кондратьев допустил, что сбор мазута с пляжей может занять около месяца. Зона катастрофы расширяется: 21 декабря нефтепродукты достигли берегов Крыма, в Керчи введен режим ЧС муниципального характера. По сообщениям волонтеров, присутствие мазута зафиксировано в районе заповедника Большой Утриш.

Неловко натягиваю комбинезон поверх брюк и куртки. Запоздало понимаю, что не додумался взять на пляж бахилы — видимо, вечером придется выбросить кроссовки. Пока я облачаюсь, Костя вглядывается в линию прибоя и показывает на черную точку: «Там утка на песке». Мои очки безнадежно запотели из-за респиратора, я снимаю его, протираю линзы и все равно не вижу никаких птиц — только лужи мазута. Костя берет пару полотенец, подхватывает картонную коробку и бежит к морю. Я стараюсь не отставать, но приходится сбавить темп — на кроссовки мгновенно налипают тяжелые комья вонючего черного песка.

У воды действительно лежит чомга, она же поганка. Попавшая в нефтепродукты птица — самое душераздирающее зрелище на свете. Жалкий дрожащий комок грязных слипшихся перьев, покрытых жирной масляной пленкой,— она даже не может встать, лишь бешено мотает головой на длинной шее. «Не бойся, не бойся!» — уговаривает ее Костя. Он накрывает чомгу полотенцем, заворачивает в ткань и так поднимает с песка. Птица испуганно верещит, вырывается, пытается клеваться, но все равно оказывается в коробке. Через пару минут коллега Кости аккуратно перевязывает ей клюв бечевкой — чтобы не наглоталась мазута, пытаясь чистить перья.

Лопаты с мешками мне больше не интересны — ведь есть действительно героическое волонтерство. С полотенцем в руках я ковыляю вдоль кромки прибоя, увязая в смоляных лужах. Запах мазута мешает дышать, в горле неприятно першит, постоянно хочется откашляться. Наконец замечаю у воды неестественно черную утку и неспешно иду ее спасать. Но когда я приближаюсь, она начинает шипеть и за несколько секунд доползает до моря. Теперь понятно, почему Костя так быстро бежал к той чомге.

Следующая птица тоже не хочет быть спасенной, но я успеваю перехватить ее на пути к волнам.

Сквозь полотенце чувствую, как напряжено ее маленькое тельце; утка отчаянно старается сбежать, клюется и сучит грязными перепончатыми лапками, пачкая комбинезон мазутом. На ходу я пытаюсь сделать с ней селфи (иначе спасение не засчитывается), и телефон тут же получает несколько ударов клювом по корпусу. «Поганка неблагодарная»,— укоряю я птицу. Та в ответ кричит — уверен, тоже что-то обидное.

Теперь в коробке шебуршатся две утки со связанными клювами. Скоро к ним подсаживают третью. «Больше не влезет,— говорит Костя.— Вези их мыться на Черноморскую, дом 2». Всего час назад я пришел на пляж, а теперь у меня в руках пищащая коробка и важное задание. Волонтером становишься очень быстро. Поднимаюсь в город и вызываю такси. «Я вас в таком виде не повезу!» — возмущенно говорит водитель. А я и забыл, что на мне защитный костюм.

По адресу Черноморская, 2, находится автомойка. Владелец на время отдал ее волонтерам, и те превратили помещение в птицемойку.

Первыми найденных бедолаг осматривают ветеринары — оценивают степень истощения, проверяют на предмет переломов и других повреждений. Затем вливают в клюв сорбент — что-то вроде энтеросгеля — для снижения вреда от уже проглоченной химии. Потом волонтеры натирают птиц кукурузным крахмалом, который собирает частички мазута. И, наконец, тщательно моют вырывающихся уток, используя «Фейри» и другие похожие средства. Этот этап длится в среднем 40 минут, а то и больше, если птица очень грязная. Чистых уток сушат феном и снова сажают в коробки. Их мытарства только начинаются. Мазут безнадежно портит оперение, поэтому птицам необходимо перелинять, а до тех пор приходится оставаться на передержке. За неделю волонтеры спасли более 800 птиц, сейчас их принимают орнитологические центры в Ставрополе, Новороссийске, Воронеже и Владимирской области, а также обычные люди, имеющие возможность ухаживать за водоплавающими.

Я сдаю ветеринарам уток и возвращаюсь на пляж. К 11 утра там уже больше ста человек с лопатами. Сотрудники МЧС поставили полевую кухню и две большие зеленые палатки, рядом толпятся парни и девушки в спецовках с шевронами «Всероссийский студенческий корпус спасателей». А главное — появилась техника. Желтый бульдозер подъезжает к очищенному участку, волонтеры закидывают ему в ковш десяток мешков с песком. Затем их вывозят с пляжа и высыпают в кузов оранжевого «КамАЗа». Несколько ходок — и самосвал уезжает на полигон под хутором Белый: власти уверяют, что там проведут «специализированную переработку» песка.
Воздух над загрязненной береговой линией чист только с виду

Воздух над загрязненной береговой линией чист только с виду

Фото: Юрий Березнюк, Коммерсантъ

Воздух над загрязненной береговой линией чист только с виду

Фото: Юрий Березнюк, Коммерсантъ

Снова получаю защитный костюм и беру лопату. Пляж загрязнен примерно на 20 см в глубину. Собирать песок не очень трудно, главная сложность в том, чтобы не просыпать его мимо мешка. Но дышать парами мазута действительно неприятно, простенький респиратор не сильно спасает. Заполнив три мешка, я откладываю инструмент и иду общаться.

Усатый мужчина в обычной рыбацкой штормовке выделяется на фоне людей в защитных костюмах. Житель Анапы Юрий Никифоров рассказывает, что убирает песок уже четвертый день.

— Слезы текут — лучший пляж в таком состоянии,— печально говорит он.— Даже дома выйдешь во двор — и невозможно дышать. Надо быстрее убирать все это дело, конечно.

Его возмущает, что мешки с пляжа долго не вывозят:

— Почему так мало техники? Столько уже собрали, оно скоро начнет протекать. Людей много, мужчин много — сейчас бы загрузили мешки, уже б хорошо было. А так один тракторюшка работает.

На пляже в сторону Витязево сотни мешков с грязным песком. Многие действительно порвались и протекают. Техника тоже встречается — пара бульдозеров и грейдер.

— В этом году туристический сезон открылся 19 мая, в следующем планировали в 20-х числах. Но будет ли теперь вообще сезон? — переживает владелец небольшой прибрежной гостиницы. Он просит не называть его имя, а потом начинает высказывать претензии к муниципальным властям: — Мы все здесь в одной лодке, нас всех море кормит. Тут с первого дня вся районная техника должна была курсировать круглосуточно. Не хватает — попросите у края, у федералов. Надо не раскачиваться, а быть готовыми к такой ситуации. А в итоге нам приходится самим все делать.

Оказывается, те три машины, что я видел,— частная инициатива. Их работу оплатили местные отельеры, чтобы поскорее очистить ближайшие пляжи. Мой собеседник признает, что «государственная» техника тоже есть, но работает на других участках.

На коротком отрезке берега если не тысячи, то сотни людей. Здесь есть организованные группы — например, студенты местного медколледжа или спортсмены из Курганинска (250 км от Анапы), а также сотрудники разнообразных ГУП, МУП и ФГУП. Но столько же, если не больше, волонтеров-одиночек.

— Взяли перчатки, лопаты — и пришли с мужем бороться с тем ужасом, что творится у нас в городе,— говорит Елена.— Место специально не выбирали — где машину смогли поставить, там на пляж и спустились. Тут не имеет значения, где убирать, все побережье ждет уборки. Выходи, вставай и убери сколько сможешь.

— Главное, чтобы власти начали все это вывозить,— добавляет ее муж.— А то такое ощущение, что одни делают, а другие только говорят.
На черноморском побережье отмывают птиц

Губернатор Вениамин Кондратьев прокомментировал в Telegram-канале ситуацию с вывозом: «В первую очередь акцент сделаем на максимально быструю уборку и вывоз с прибрежной полосы мазута вторичного загрязнения, он находится в воде у берега. Это более жидкая смесь, наиболее опасная для пляжей. Во-вторых, максимально оперативно стараемся вывозить собранный в целлофановые пакеты мазут, потому что нефтепродукт может разъедать пластик и вытекать. И в третью очередь, усилим вывоз загрязненного грунта, который складируют в плотные мешки, практически не протекающие. Температура сейчас низкая, плотный мазут застывает. Далее поэтапно и как можно быстрее уберем с пляжей все, что собирают сейчас люди, пришедшие на помощь».

Парень в белом комбинезоне, плотных резиновых перчатках, защитных очках и массивном профессиональном респираторе, больше похожем на противогаз, говорит, что два часа назад приехал из Краснодара:

— В Telegram есть карта, где больше всего нужна помощь, там отмечен этот участок. Почему приехал? Ну, я вижу по интернету, что не всегда получается все убрать быстро у нашего государства... и у нашего региона... Значит, надо помочь, если есть такая возможность. Я вообще военнослужащий, в СВО участвую с первого дня, но сейчас дома в отпуске. Решил и здесь тоже принести пользу нашей стране, нашему народу. Пафосно, конечно, звучит — но как есть.

К разговору прислушивается седой дед в казачьей шапке-кубанке. Дед не выдерживает и спрашивает военного:

— А какое у тебя звание?

— Старший лейтенант.

— А я подполковник Cоветской армии! — торжественно произносит дед и протягивает ладонь.

— Ну, здравия желаю, товарищ подполковник,— усмехается парень и пожимает руку.

Час на берегу — и начинает серьезно болеть голова. Все чаще приходится откашливаться — ощущение, будто мазут оседает на стенках гортани.

В очередной раз останавливаюсь прочистить горло и заодно фотографирую сотню туго набитых черных мешков. Мужчина, сгребающий песок, недовольно косится на меня, а потом громко говорит соседу:

— Да-а-а, много кто ходит с телефонами, но мало кто стоит с лопатами.

Делаю вид, что не слышу. И вообще, я сегодня утку спас.

Некоторые местные жители вспоминают события 2007 года, когда танкер «Волгонефть-139» разломился надвое во время шторма в Керченском проливе.

— Тогда тоже были разливы мазута, но гораздо скромнее. Я живу в Анапе 55 лет и никогда не видел у нас на пляже загрязнения такого масштаба,— говорит мужчина в камуфляже, представившийся Андреем.— И еще неизвестно, сколько мазута сейчас на дне. Мы песок почистим, а мазут с первым штормом поднимется и снова выплеснется. Вот о чем надо думать уже сейчас.

— Что будет с нашими галечными пляжами? — волнуется его дочь Ирина.— Песок еще можно вручную убрать, и вообще его много. А гальку просто так не убрать и новую не насыпать. А если большая галька — что тогда? Каждый камень вытирать? А если на валуны мазут попадет?

Ближайшие галечные пляжи в десяти километрах, по направлению к Новороссийску и Утришскому заповеднику. В этой части Анапы туристический сезон как будто не заканчивался: на улице продают сувениры и картины с видами города, по тротуару ползают дурацкие пищащие игрушки.

Главный спуск к морю перекрыт металлическим заграждением, на нем висит лист бумаги с предупреждением о «загрязнении нефтепродуктами». Это никого не останавливает — все просто идут в обход.

Здесь наконец-то пахнет морем — как и должно быть. На пирсе сидит рыбак, неподалеку в воде плавает утка. Но на россыпях гальки тут и там блестят ядовитые черные капли — как первые симптомы тяжелого заболевания. А если приглядеться к птице, то понимаешь — она зацикленно кружится на месте, пытаясь чистить липкие перья.

Загрязненные камешки медленно сгребают в мешок три пожилых джентльмена, сотрудники соседней гостиницы. Скрипучими голосами они обсуждают перспективы туристического сезона:

— Ничего, почистим берег, все приведем в порядок.

— Там микроорганизмы в море живут, помогут нам, съедят остатки мазута.

К ним подходят две женщины с хозяйственными сумками — предлагают домашний борщ и чай, а потом присоединяются к дискуссии.

— Я вас умоляю, кто там будет переживать. Конечно, приедут,— успокаивает женщина, разливая из термоса каркаде в пластиковые стаканчики. Она кивает в сторону невозмутимого рыбака.— Вот какие у нас люди. Все равно приедут отдыхать. Даже на мазут.

Мы пьем обжигающий чай и смотрим, как в воде все медленнее кружится агонизирующая птица.

Александр Черных, Анапа