Жара 255 / 8358

У нас пошел дождь!!!!!!!!!!!
Я сейчас вылез на балкон, так внизу все бабушки нашего подъезда, в своих ситцевых платьицах, мокрые, старенькие, с такими счастливыми лицами...

Александр Дидусенко
Саш, то что урожая не будет , видим...с урожаем попали...убытки, нам, не касающихся этой сферы деятельности, представить невозможно..так..чуть услышали, прочитали где-то и всё...но от твоих пары фраз волосы шевелятся от ужаса...
Михаил Михайлович

Может что то с полюсами меняется???
Если у Вас дожди..

Я так ещё скромненько написала..на самом деле у нас нет ливней только эту неделю))) заливало, грохотало молниями недели три)))но мы кайфовали)). Хотя урожай тоже побиг..скис от воды.

А Москва-река имеет температуру черного моря...

Смотрю по телеку, как рыбки умирают от тёплой воды...печально...и нелепо....

У нас тоже капает))только капает и грохочет , и небо тёмное))). так уютно )))

Скандинавы - сволочи... Антициклон-то скандинавский. И пока эта гадость не рассосётся, лучше не будет. Дожди не помогут. Что толку во вторник гроза и ливень были (был на Таганке, практически участвовал) - лишь парить начало сильней. Сейчас в Раменском, что в МО, недалеко от БР... Начинает сверкать, вроде к ливню готовимся.

Александр Дидусенко писал(а):
У нас пошел дождь!!!!!!!!!!!
Я сейчас вылез на балкон, так внизу все бабушки нашего подъезда, в своих ситцевых платьицах, мокрые, старенькие, с такими счастливыми лицами...

Погремело, погрохотало, посверкало... И не капли. Т.н. "сухая гроза". Бабушек в ситцевых платьях, отчаянно радующихся дождю, не будет. Готовимся к следующей неделе. Обещают сорок. Радует одно - зима всё равно когда-нибудь наступит.

Проснулась в 7 утра от жуткого запаха гари. Торфяники. За окном и сейчас стоит белая дымка... не пойду никуда сегодня.

Кто М. Веллера читал, "Вавилонская башня"? Оч. рекомендую, особенно главы "Холод" и "Потоп". Главное главу первую не читать, просто не заметить ее...Она называется "Жара"

КПСС писал(а):
Кто М. Веллера читал, "Вавилонская башня"? Оч. рекомендую, особенно главы "Холод" и "Потоп". Главное главу первую не читать, просто не заметить ее...Она называется "Жара"

Вот это? Очень похоже, даже не сразу понимаешь, где начинается вымысел:

....был создан наконец Городской штаб по борьбе со
стихийным бедствием, который возглавил мэр Москвы Юрий Лужков. Жесткий
график почасовой подачи воды в жилые кварталы. Советы в газетах: носить
только светлое, двигаться медленно, не выходить на солнце, много пить,
употреблять холодную пищу, и веселая семейка в телепередаче "Семейный час"
деловито делилась опытом: ка-ак только дают воду -- муж быстро моет полы,
жена шустро простирывает (не занашивать!) белье, дочь резво споласкивает (не
жрать жирного в жару!) посуду -- двадцать минут, потом по очереди скачут в
душ, семь минут на человека, вытираться уже в коридоре -- еще двадцать
минут, и еще двадцать минут наполняется ванна на предстоящие сутки: час -- и
все в порядке, все чисты и свежи.
Раньше плана и вообще вне плана вставали предприятия и конторы на
коллективный отпуск. Все равно работать считай бросили. Устали. Ждали спада,
дождя, прохлады.
И появились голубые автоцистерны-водовозки. Загремели ведра. Активисты
из жильцов собирали деньги по графику: машина заказывалась по телефону,
фирмы развернулись мигом, возили из Шексны и даже Свири, дороже и престижней
была ладожская вода, но очереди на вызов росли, машин не хватало.
И вышла на улицу ветхая старушка с забытым в истории предметом --
довоенным солнечным зонтиком. Гениально -- идти и нести над собой тень! Цены
прыгнули ажиотажно, крутнулась реклама, контейнеры бамбуковых зонтов с
росписью по синтетическому шелку поволокли челноки из Китая.
-- Слушайте, это ж уже можно подохнуть! Что делается?! Ничего себе
парниковый эффект пошел.
-- Ну, не надо драматизировать. Для Ташкента -- нормальная летняя
температура.
Здесь был не Ташкент, и при сорока трех градусах стали жухнуть газоны.
Ночами поливальные машины скупо обрызгивали только самый центр. Листва
сворачивалась и шуршала сухим жестяным шорохом.
Духота верхних этажей под крышами стала физически труднопереносимой.
Городской штаб изучал опыт Юга и изыскивал меры: крыши прогонялись белой,
солнцеотражающей, краской -- эффект! Любая белая краска вдруг стала (еще
одно забытое слово) "дефицитом" -- граждане самосильно защищались от зноя.
Не модой, но формой одежды сделались шорты. Модой было, напротив, не
носить темных очков и настоятельно рекомендуемых головных уборов. Отдельная
мода возникла у стриженых мальчиков в спортивных кабриолетах -- белые
пробковые шлемы.
Первыми на ночной график перешли рестораны -- те, что и были ночными,
просто закрывались днем за ненадобностью. С одиннадцати до пяти дня
прекратили работу магазины, наверстывая утром и вечером. И очень быстро
привычным, потому что естественным, стало пересидеть самую дневную жару
дома, отдохнуть, вздремнуть -- вошла в нормальный обиход сьеста. Замерла
дневная жизнь -- зато закипела настоящая ночная: в сумерки выползал народ на
улицы, витрины горели, машины неслись -- даже приятно и романтично, как
отдых в Греции.
На сорока пяти все поняли окончательно, что дело круто не ладно.
Ежедневно "Время" информировало о поисках учеными озоновой дыры и очередном
климатическом проекте. Информация была деловито-бодрой, но причины феномена
истолкованию не поддавались.
В пожарах дома полыхали, как палатки. Пожарные в касках и брезенте
валились в обмороки. Пеногонов не хватало, воды в гидроцентралях не было,
телефонные переговоры об аварийном включении не могли не опаздывать. В
качестве профилактических мер отключили газ; плакаты заклинали осмотрительно
пользоваться электроприборами и тщательно гасить окурки. За окурок на
сгоревшем газоне давали два года.
На сорока семи потек асфальт тротуаров и битум с крыш. Под
кондиционером дышать можно было, но передвигаться днем по городу -- опасно:
босоножки на пробковой подошве (иная обувь годилась плохо) вязли, а
сорваться босиком -- это ожог, как от печки.
Опустели больницы. В дикой сауне палат выжить не мог и здоровый. Одних
забрали родственники, другие забили холодильники моргов.
Ночами экскаваторы еще рыли траншеи кладбищ. Стальные зубья ковша со
звоном били в спекшуюся камнем глину.
И перестал удивляться глаз трупам на раскаленных улицах, которые не
успел подобрать ночной фургон. Газы бродили в их раздутых и с треском
опадающих животах, кожа чернела под белым огнем, и к закату тело
превращалось в сухую головешку, даже не издающую зловония.
Но и при пятидесяти город еще жил. По брусчатке старых переулков и
песку обугленных аллей проскакивали автомобили, на асфальтовых перекрестках
впечатывая глубокие черные колеи и швыряя шмотья из-под спаленных шин. Еще
работали кондиционированные электростанции, гоня свет и прохладу деньгам и
власти. Прочие зарывались в подвалы, дворницкие, подземные склады -- в
глубине дышалось.
Еще открывались ночами центральные супермаркеты, зовя сравнительной
свежестью и изобилием, а для бедных торговали при фонариках рынки.
Дребезжали во мгле автобусы, и пассажиры с мешками хлеба и картошки собирали
деньги водителю, когда путь преграждал поставленный на гусеничные ленты джип
с ребятками в белых балахонах и пробковых шлемах, небрежно поглаживающих
автоматы.
Днем же господствовали две краски: ослепительно белая и безжизненно
серая. В прах рассыпался бурьян скверов, хрупкие скелетики голубей белели
под памятниками, а в сухом мусоре обнажившегося дна Москва-реки дотлевали
останки сожравших их когда-то крыс, не нашедших воды в последнем ручейке.
Дольше жили те, кто собирался большими семьями, сумел организоваться,
сообща заботиться о прохладе, воде и пище. Ночами во дворах мужчины бурили
ручными воротами скважины, стремясь добраться до водоносных пластов. Рыли
туалеты, строили теневые навесы над землянками. По очереди дежурили, охраняя
свои скудные колодцы, группами добирались до рынков, всеми способами
старались добыть оружие.
Спасительным мнилось метро, не вспомнить когда закрытое; передавали,
что там задохнулись без вентиляции; что под вентиляционными колодцами
властвуют банды и режутся меж собой; что спецохрана защищает переходы к
правительственному городу, стреляя без предупреждения; что убивают за банку
воды.
Градусники давно зашкалило за 55, и в живых оставались только самые
молодые и выносливые. Телевизоры скисли давно, не выдержав режима, но
держались еще древние проводные репродукторы, передавая сообщения о
подземных стационарах, где налаживается нормальная, жизнь, о завтрашнем
спаде температуры -- и легкую музыку по заявкам слушателей.
Свет и огонь рушились с пустых небес, некому уже было ремонтировать
выгнутые рельсы подъездных путей и севший бетон посадочных полос, и настала
ночь, когда ни один самолет не приземлился на московских аэродромах, и ни
один поезд не подошел к перрону.
Последним держался супермаркет на Новом Арбате, опора новых русских, но
подвоз прекратился, замер и он, и ни один автомобиль не нарушил ночной
тишины.
С остановкой последней электростанции умолк телефон, прекратилось
пустое гудение репродуктора, оборвали хрип сдохшие кондиционеры.
Днем город звенел: это трескались и осыпались стекла из рассохшихся
перекошенных рам, жар высушивал раскрытые внутренности домов, постреливала
расходящаяся мебель, щелкали лопающиеся обои, с шорохом оседая на отслоенные
пузыри линолеума. Крошкой стекала с фасадов штукатурка.
Температура повышалась. Слепящее солнце пустыни било над белыми
саркофагами и черными памятниками города, над рухнувшей эспланадой
кинотеатра "Россия", над осевшими оплавленными машинами, над красной
зубчаткой Кремля, легшими на Тверской фонарными столбами, зияющими
вокзалами...

Михаил Веллер. Самовар Изд: "Объединенный капитал" СПб, 1997
внешняя ссылка

LevshinSergey, да! оно самое

КПСС писал(а):
LevshinSergey, да! оно самое

Оптимист с пессимистом
Пессимист : Хуже уже не будет

Оптимист: Будет ! Будет ! =D>

Ольга2006

помимо шуток... в нижнем кругом дым... через открытые окна он проникает в помещение и дышать уже действительно лучше через марлевую влажную повязку.... :-k

P.S. интересно... сколько там нам осталось... до конца света... придется ли это на наш век.. или наших детей?... или правнуков..
зато на душе стало спокойно: я много успела за свою жизнь. то есть, она как бы состояла из нескольких отдельных жизней, и каждая из них включала в себя многое.. (как там.. - "у меня есть девять жизней, ..."

) правда, надо заметить, "мы так не договаривались" [-X

- нужно еще вот это ... и вот это ... И тогда действительно, можно сказать, что всё, что хотела бы и могла себе представить, - уже было в моей жизни. а пока... видима несогласная пока я... на конец света.